бы живу — все беглецы еще надеялись на лучший для себя исход. И теперь эти чаяния получили возможность претворения в жизнь — могущественная Оттоманская Порта месяц тому назад объявила войну русскому царству!

— Османы сомнут московитов на два счета — они не шведы! Петрушка до сих пор «поминки» крымскому хану отправляет, а тут вся турецкая армия нахлынет потопом, там ведь больше ста тысяч. И татар половина от этого легко наберется — никто не устоит перед такой силищей!

Орлик захихикал, затряс головой, охваченной радужными планами. Он уже не надеялся на участие турок в войне, но султану Ахмеду явно не понравилось усиление позиций трижды проклятых москалей. Так что хорошо, что царь Петр в гордыне своей отказал ему в прощении — теперь у него самого есть возможность единолично править в Киеве. Причем прийти туда раньше турок — освободителем народа от московского ярма!

И все дело в том, что османы смогут набрать армию не раньше марта, а в поход на Дунай выйдут в апреле, когда дороги уже будут выжжены солнцем. А он с ордой пойдет на Киев в начале февраля, когда реки уже скованны льдом, а снега мало, что позволяет татарам тебеневать коней. С ним пойдут буджакские и белгородские татары — двадцать тысяч острых сабель. Войско возглавит калга Бахти-Гирей, сын крымского хана, который станет ему подчиняться по султанскому фирману. И главное — татары не будут громить монастыри и церкви, грабить поселения, и тем паче не пленять ясырей. И на то воля султана и визиря — в Константинополе сейчас сообразили, что если не сдержать алчных и кровожадных татар, то украинские земли восстанут не против московского царя-единоверца, а на борьбу с басурманами.

А вот его встретят с радостью — казацким полковникам, привыкшим править самостоятельно, московская «опека» уже надоела. Так что перейдут на его сторону, обязательно переметнутся — он огромными правами по своей «конституции» их наделил, не выдержат искушения. И грамоты им отправляет постоянно, соблазн ведь велик — править самим без московских воевод обойтись. И гетману Ивану Скоропадскому напишет тоже — если Ванька и не соблазнится, то царь все равно его под подозрением держать будет. А головы московский деспот рубить любит, и своих никогда не жалеет, как того же Кочубея или Искру, что его стороны крепко держались.

— А Костка Гордиенко со своими запорожцами пусть с крымским ханом Девлет-Гиреем на Слобожанщину идет — имя его там будет проклято, и тамошний народец его возненавидит!

Шепот Орлика преисполнился лютой злобы. Теперь сам хорошо понимал, почему старый гетман приложил все свое коварство, чтобы руками царя Петра погубить Чертомлыкскую Сечь. А он, став новым гетманом на обоих берегах Днепра, просто докончит начатое дело…

***

Памятник гетману в изгнании, автору «конституции» в Киеве (2011 год). Страна тогда нуждалась в героях, ведь историю нужно переписывать постоянно…

Глава 4

«Не думал, что смерть может быть такой своеобразной! Выходит, что попал я в совсем иное время, на триста с лишним лет в прошлое. Правы те, что писали об „окнах“ между мирами, вот и я попал в такое. Но что будет с Мариной и детьми⁈ Как они там без меня проживут⁈ Да вообще, прах подери, останется ли тот мир вообще существовать дальше⁈»

Мысли в голове были тягостные, жить не хотелось, когда пришло осознание всего случившегося. Война, что длилась почти два года, нагрянула и в Приднестровье — жители не хотели воевать, но с каждым днем понимали, что нашествие неизбежно. Ведь кто они в западной пропаганде — в лучшем случае сепаратисты, в худшем дегенераты и отребье, подлежащие уничтожению «цивилизованными европейскими народами». Но он офицер, и прекрасно понимал, что чем хуже будут идти дела у российской армии на Донецком и Запорожском фронтах, тем наглее станут вести себя все страны НАТО. Одну за другой они переходили так называемые «красные линии», что с завидным терпением постоянно проводили в Кремле, отступая все дальше и дальше, пока не стали для «натовцев» посмешищем.

Так оно и вышло в конечном итоге — в начале декабря стало ясно, что агрессия неминуема. На украинской границе расположились четыре ударных группировки силой до десяти бригад, из них три полностью укомплектованных польскими «добровольцами», фактически из кадровых военнослужащих. А вот с юга Днестр «подпирали» несколько молдавских батальонов, за спинами которых развертывались две румынские бригады под «вывеской» молдавских, полк из американской воздушно-десантной дивизии, подразделения французского Иностранного Легиона с танками «Леклерк».

Отразить такой удар Приднестровье физически не могло, и все это прекрасно понимали. За тридцать два года независимости население ПМР сократилось до четырехсот семидесяти тысяч жителей, хотя на момент создания в республике проживало семьсот тридцать тысяч населения. Экономическая блокада, установленная Евросоюзом, сделала свое дело — молодежь покидала родные города и села, уезжая на ПМЖ в европейские страны и Россию искать лучшую долю в виде хорошо оплачиваемой работы. А это мобилизационный ресурс, без которого воевать невозможно — кадровики мрачно шутили, что в ПМР проживает военных пенсионеров больше, чем всех военнослужащих, вместе взятых — постоянного и переменного состава МО, включая сюда сотрудников МГБ и МВД.

Так что резервистов хватило только на укомплектование четырех мотострелковых бригад, которые проще было бы именовать пехотными, так как БТР и БМП по штатному расписанию были крайне немногочисленными. Тяжелого вооружения в армии сущий мизер — танков и полсотни не насчитывалось, орудий и РСЗО несколько дивизионов. Авиации отсутствовала как таковая, средства ПВО на «пещерном уровне», если считать таковыми зенитные пушки и давно устаревшие советских времен ЗРК.

Вся надежда была исключительно на Россию, вернее на ее ТЯО, ведь даже пара пущенных ракет с боеголовками могла сильно испугать любых врагов. Потому, увидев через час, после начала «вторжения» огромный взрыв характерной формы «гриба», многие решили, что нанесен ядерный удар. Вот только Кантемиров, не видя «солнечного» излучения моментально понял, что в Колбасне рванул оставшийся с советских времен арсенал, в котором находились тысячи тонн снарядов, ракет, мин, взрывчатки, гранат и патронов, давно подлежащих экстренной утилизации — их нельзя было использовать, слишком опасно и крайне непредсказуемо.

Вытянутая узкой полосой вдоль Днестра на двести с небольшим верст, территория ПМР не имела возможности для создания эшелонированной обороны, ведь в самом широком месте едва набиралось сорок километров. На участке Рашкова вообще можно было дойти от украинской границы до Днестра за один час, и то не сильно торопясь и напрягаясь, с продолжительным перекуром — самая узость Приднестровья. Потому бригады сосредотачивались в городах по Днестру — Рыбнице, Дубоссарах, Тирасполе и Бендерах. В последнем, в старинной турецкой крепости, дислоцировалась подразделения ОГРВ ПРРМ, раньше именовавшиеся 14-й армией, которую возглавлял в далеком 1992 году знаменитый генерал-лейтенант Лебедь. И в той, прежней и почти забытой войне, они сыграли свою роль.

Однако после проведенной «оптимизации» и одной бригады из «миротворцев» не набиралось — два отдельных мотострелковых батальона со штабом, охраной и подразделениями обслуживания — до тысячи семисот личного состава всего. Да и тот был из уроженцев Приднестровья, получивших российские паспорта, ведь даже вторым государственным флагом в ПМР считался «триколор» Российской Федерации. Так что кроме ликвидации «зоны российской оккупации», так «миротворцев» считали в ЕС, бандеровцы желали заполучить огромный «обменный фонд» из граждан РФ, чего и добились достаточно быстро, пойдя стремительным декабрьским «наступом».

Но даже при таком чудовищном неравенстве сил, на простреливаемой насквозь территории, отмобилизованная армия ПМР приняла последний бой. Причем все прекрасно понимали, что сопротивление безнадежно, а потому многие попросту дезертировали, подавшись в Молдавию, благо у многих там имелись родственники или хорошие знакомые.

Были такие и в батальоне капитана Кантемирова — он не осуждал пожилых мужиков и молодых парней, и никого не собирался расстреливать согласно уставу. Сопротивление ничего не давало,